Уэльбек — самый пессимистичный создатель современной французской литературы, на материале своей биографии отыгрывающий архетип «окаянного поэта», склонного к беспросветности. Его роман «Покорность» написан 5 годов назад как сумрачная антиутопия о скором будущем европейской цивилизации. Откровенный, нелицеприятный и шокирующе нетолерантный, он отражал общий для старенькой Европы ужас перед мусульманизацией и одномоментно стал блокбастером во всех центральноевропейских странах. С того времени прошло 5 лет, и создатель, удалившийся в мизантропическое отшельничество, может с горечью следить усиление тех тенденций, которые он обрисовал в романе.
Юрий Бутусов поставит новейшего "Короля Лира" в Театре имени Вахтангова
Пьесу из романа сделал Дмитрий Богославский. Режиссер Талгат Баталов из тех немногих, кого интересует политическая и штатская тема на театральной сцене, — это прививка «новейшей драмы», которую он получил в молодости. Художница Наталья Чернова совместно с видеохудожником Дмитрием Соболевым «одели» спектакль лаконически и ярко — древесный подий на платформе то выдвигается на 1-ый план, то тонет в белоснежной плоскости стенки.
Нейтральность обстановки делает ее монастырской кельей, кафешкой в Латинском квартале, холостяцкой квартирой, ректорским кабинетом либо улицей — зависимо от слов и действий героев. Цветные фото- и видеопроекции совместно с камерностью постановки делают образ крупного города многоязычного, обеспеченного, где одинок и при всем этом выставлен на всеобщее обозрение человек. В центре — доктор Сорбонны Франсуа в выполнении Владимира Мишукова, поновой дебютирующего на сцене.
Во наружном мире власть перебежала к партии «Мусульманские братья» (организация с схожим заглавием «Братья-мусульмане» признана террористической и деятельность ее запрещена в Рф), это вызывает панику одних и покорность остальных. Франсуа предстоит создать выбор, и он перебирает все, что могло бы стать его опорой либо орудием в родной культуре, цивилизации и своей жизни — и не находит ничего. Ни декадент Гюисманс — предмет его научных изысканий, ни христианство, ни любовь не стают точкой сборки. Набросок роли соединяет нервную суетливость и малоподвижность — он будто бы прирос к диванчику, за спинкой которого постоянно наготове бутылка, тревога и потерянность дезориентируют его. В данной умственной драме много дискуссий и не достаточно деяния. Движения нет, поэтому что непонятно, куда двигаться. Не помогают и друзья — сухой нервный грамотей из спецслужб Таннер (Валентин Самохин), его супруга — гулкая сорбоннская сплетница (Анна Гусарова), ни иной сотрудник — мягенький ханжа Стив (Андрей Фомин), ни Мириам — молодая любовница Франсуа, ожившая картина из Инстаграма (Стася Милославская). Когда она плачет перед скорой разлукой (родители-евреи бегут от новейшей власти и увозят ее в Израиль), Франсуа нечего предложить ей, не считая бокала вина. Он не может спасти самого себя, что уж гласить о остальных. Крах его личной жизни — сцена с девушками по вызову. Техничные движения молодых полуголых тел, поставленные хореографом Александром Андрияшкиным, начисто лишены сексапильности — прохладная биомеханика, в какой движущий мотив — не страсть, не сердечко, а средства с одной стороны и отчаяние с иной.
Герой пробует преодолеть духовный кризис, но не может обрести себя и почву под ногами
Франсуа воплощает ужас и растерянность современного европейца перед переменами, с его точки зрения, трагическими. Пришедшие к власти — не нищие террористы, это респектабельные магнаты. Для чего кровопролитие, когда довольно отнять обычные свободы, ввести шариатские нормы в быт, подкорректировать систему образования, все это щедро оплатив. Этот кошмар «мягенькой силы» разлит в спектакле — она ненавязчиво заменяет наружное и, следом, внутреннее, как дым кальяна заместо сигарет, как тюбетейка на вчерашнем монахе, ловко сменившем веру, как длинноватая рубашка и сандалии, в которые облачился Стив, согласившись на религиозное преподавание, как арабская вязь, сменившая латиницу в титрах новостей. Власть над мозгами — основная власть, к которой стремятся новейшие хозяева Европы. Приобрести древние европейские институты совместно с профессурой для их и значит владычествовать миром.
"Коляда-театр" репетирует фантазию на темы "Гамлета"
Разочарованный и неуверенный, нервный и бессильный Франсуа дозволяет происшествиям покорить себя — прежний, пусть и некомфортный, но цветной мир исчезает. Глухая белоснежная стенка, белое восточное облачение, ритуальное омовение, совершить которое помогают закутанные в темное фигуры — доктор отрекся от себя в обмен на новейшую идентичность, в какой уповает отыскать неосуществимое в родной культуре счастье — счастье подчинения.
Политический выбор — выбор экзистенциальный, он совершается в душе. Хрупкость европейских ценностей — вот что обнаруживают роман Уэльбека и спектакль Баталова. Уэльбек наследует классику абсурдистской литературы Эжена Ионеско, описавшему перевоплощение сограждан в носорогов. Но уже без вызова и надежды.