Все это — спрессованное время. Тут нужен острый слух. Папки на полках связаны друг с другом будто электрическими дугами. В том, что кому-то кажется архивной пылью, — прислушаешься — шепоты и голоса, обрывки фраз, далекие мелодии, стук сердца, шелест крови.
Все вышеперечисленное — мизерная часть вещественных свидетелей нашей памяти, которые хранятся в Российском госархиве литературы и искусства, — представлено на открывшейся выставке "Страницы истории: к 80-летию ЦГЛА — ЦГАЛИ — РГАЛИ". Выставка про историю госархива, но, в сущности, про нас, про память, про багаж, про вечный поиск смыслов и иллюзий в жизни и искусстве. Об этом уникальном хранилище культурных артефактов мы поговорили с директором РГАЛИ Ольгой Шашковой.
РГАЛИ — уникальный архив, у вас хранятся не только документы, но и личные вещи композиторов, художников, поэтов. Какими из таких вот редких экспонатов может удивить посетителей выставка?
Ольга Шашкова: Например, перстнем-печаткой "кораблик" Марины Цветаевой и ее бусами из корналина. Вы правы, такие экспонаты — редкость для архивов, но только не для РГАЛИ. Нам нередко передают мемориальные вещи вместе с документами — чему мы очень рады. У нас, например, хранятся пенсне и паспорт Николая Бердяева, коллекция картин Владимира Татлина, уступающая только Русскому музею, полотна Константина Коровина, личные вещи Майи Плисецкой. Всего 483 мемориальных предмета. Причем большую их часть мы получили в дар. Хотя некоторые вещи и документы архив все-таки покупал. Может показаться невероятным, но уже в годы войны, а точнее с 1943 года, правительство выделяло на это средства.
Главный герой архивной выставки — сам архив. Сложно вместить огромную историю РГАЛИ в одну, пусть и немаленькую, экспозицию?
Ольга Шашкова: Да, мы впервые так подробно рассказываем историю создания нашего архива, а главными экспонатами стали документы "архива Архива". Смогли наконец рассказать обо всех наших замечательных директорах, в том числе и о самых первых пяти директорах того периода, когда наш архив (как и вся отрасль) находился в ведении НКВД, и о легендарной Наталье Борисовне Волковой, возглавлявшей архив почти 40 лет, с 1963 по 2001 год, и Татьяне Михайловне Горяевой, руководившей архивом до сентября 2019 года. Но для чего мы занялись своей историей? Конечно, не только ради юбилея. Это еще и популяризация собраний крупнейшего архива, хранящего материалы отечественных классиков культуры.
Директор РГАЛИ: У нас сегодня нет закрытых архивов
История РГАЛИ немыслима без коллекционеров, создавших в наших стенах свои собственные фонды: Ильи Зильберштейна — основателя Музея личных коллекций и основоположника россики в РГАЛИ (под "архивной россикой" обычно понимают документы российского происхождения или имеющих отношение к истории России, оказавшиеся за рубежом. — Прим. ред.) или футуриста Алексея Крученых — главного собирателя и хранителя поэтического и художественного авангарда. О них мы тоже рассказываем на выставке. И конечно, представляем плоды самоотверженных трудов нескольких поколений наших сотрудников — наиболее ценные материалы из собраний архива, насчитывающих сегодня более 1,7 млн единиц хранения. Это документы, фотографии, художественные альбомы, редкие издания, графика из фондов Эйзенштейна, Мейерхольда, Маяковского, Бунина, Прокофьева, Лифаря и ряда других…
Что ни имя, то целая эпоха…
Ольга Шашкова: Это непередаваемое чувство, когда идешь по коридорам хранилищ и на архивных коробках видишь имена: Чехов, Блок, Ахматова, Сухово-Кобылин, Чернышевский, князья Вяземские, Маяковский, Шолохов, Фадеев, Твардовский, Симонов, Паустовский, Прокофьев, Ромм, Марецкая, Высоцкий… Сотни, сотни имен. У нас есть несколько автографов Пушкина. Но также мы храним и ценнейшие документы тех учреждений, которые управляли, координировали разные стороны литературного и художественного процесса. За каждым из документов стоит живой человек.
Архив был официально создан в марте 1941 года, пережил войну, две волны эвакуации и не потерял ни одного документа. Как это вообще возможно?
Ольга Шашкова: На самом деле, создан архив даже раньше. Известный советский декрет о централизации архивного дела был подписан 1 июня 1918 года. Свои профильные архивы появились во всех сферах. Но культуре не повезло — на тот момент она относилась к ведению Наркомата просвещения и не получила собственного специализированного хранилища, как бы слившись с делами просвещения. Но сама жизнь все расставила по местам. Уже в 20-е годы прошлого века стали появляться новые театры, библиотеки, издательства, литературные и художественные объединения, которые должны были где-то хранить свои документы, которые появлялись в результате их работы. А ведь были еще личные творческие документы писателей, художников, композиторов и других деятелей творческого духа. Их материалы долгое время хранились в местах, где проживали сами классики. Еще не закончилась Гражданская война, а в Саратове в 1920 году открылся музей Н.Г. Чернышевского, в 1921 году появился музей А.П. Чехова. Однако общелитературный музей, если его так можно назвать, появился только в 1933 году благодаря недюжинной энергии бывшего революционера и соратника В.И. Ленина Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича. Но как бы ни старался Литературный музей, немалая часть фондов наших писателей и особенно деятелей других видов культуры просто выпадала из его поля зрения. А то, что музей собрал, по большей части хранилось необработанным, либо получало специфическое музейное — подокументное — описание. Возникала и другая проблема — как обеспечить сохранность раритетов? Тот же Музей Чернышевского в Саратове — обычный деревянный дом, где не было, конечно, никакой сигнализации. Если бы не появился наш архив, многие сокровища были бы обречены.
К сожалению, он появился в самое трудное время, в начале войны. У истоков стояли Полина Прокофьевна Лобанова — первый и.о. начальника архива и ее заместитель — Павел Федорович Викулов. Архив только успел получить здание на улице Большая Пироговская, дом 17, стали набирать сотрудников, начался завоз архивных документов из Литературного и Исторического музеев, центральных государственных Архива древних актов и Исторического архива…
И тут пришлось быстро эвакуироваться…
Ольга Шашкова: Ситуация была драматическая. Можно сказать, коллектив прошел проверку боем. Сначала наиболее ценные фонды отправили в Саратов, потом через Чкалов (Оренбург) в Курган, а оттуда в Барнаул. Обратно в Москву архив смог вернуться только в феврале 1944 года. Не поверите, но ничего не потеряли. Все сохранили! И даже приумножили, "обратной волной" присоединив к себе часть материалов местных музеев и библиотек.
В самые тяжелые годы войны государство находило средства на покупку, пополнение архивов. А как сейчас?
Ольга Шашкова: До 2018 года средства на покупку архивов выделялись в рамках Федеральной целевой программы "Культура". Сейчас все сильно осложнилось, и мы можем рассчитывать только на помощь меценатов, которые не хотят, чтобы ценности, принадлежащие России, осели где-то в зарубежных хранилищах, и готовы их сами выкупать на аукционах.
У нас есть стопроцентный аргумент: ваши письма и дневники будут лежать рядом с документами Пушкина
К счастью, у нас есть много наших соотечественников, родственников и потомков выдающихся деятелей культуры, которые передают свои архивы бесплатно. Уговорить бывает непросто, иногда на это уходят годы, но нам это удается. И потом у нас есть стопроцентный аргумент: ваши письма и дневники будут лежать рядом с документами Пушкина и Лермонтова (смеется). А если серьезно, нам очень помогает безупречная репутация архива. Родион Константинович Щедрин передал нам много документов своих и Майи Михайловны Плисецкой. И продолжает это делать. Работаем с вдовой Давида Самойлова, детьми Константина Симонова. Валентина Талызина существенно пополнила свой фонд. Скоро будут образованы личные фонды еще некоторых наших очень известных писателей, поэтов, артистов.
И места для всего у вас хватает?
Ольга Шашкова: С этим всегда проблема… Сейчас заканчиваем ремонт всех хранилищ архива, продолжавшийся почти 10 лет. Так что место пока есть, но скоро неизбежно встанет вопрос о строительстве еще одного здания. Искренне радует, что архив живет и развивается. К нам пришло много молодых специалистов, вчерашних студентов. Так что у нас позитивно, молодо.
Сейчас все живут в Сети — ведут блоги, пишут твиты и мейлы. Деятели культуры — не исключение. Нужно ли пытаться сохранить этот цифровой след?
В Российской национальной библиотеке открылась выставка о символах
Ольга Шашкова: Конечно, нужно. Но по-настоящему проблема сохранения литературных электронных архивов еще не обсуждалась. Хотя прецеденты есть. Например, Майя Плисецкая вела активную переписку со своими родными, с Родионом Константиновичем через факс. Нам досталось огромное количество таких ее писем. А как хранить? Ведь бумага для факса выцветает, текст утрачивается. Пошли по такому пути: факсовые ленты отсканировали, обработали, распечатали и попросили Майю Михайловну, когда она еще была жива, поставить на них свой автограф.
Возможно, это один из вариантов — распечатывать и ставить автографы. Хотя принтерная краска может, например, быть смыта. Есть и существенный вопрос "вида" автографов. Цифровая подпись писателя на его произведении, которое идет не в издательство, а хранится в домашнем архиве, — согласитесь, звучит как-то удручающе. Но пока мы не храним цифровые архивы, да и подходящего оборудования у нас нет. Оно, как и хранение цифровых данных, очень дорого стоит. Все, что мы можем, — это постепенно сканировать и оцифровывать имеющиеся у нас материалы. Это общемировая практика. И очень долгий процесс; пока оцифрован лишь небольшой процент наших собраний. Зато гордость РГАЛИ — наш электронный каталог и возможность поиска информации по ключевому слову.
Это интересно
— Традиционный бумажный каталог РГАЛИ — это почти 2 млн карточек.
— Протяженность архивных полок РГАЛИ — 24 километра 501 метр.
— Самый древний раритет в фондах РГАЛИ — рукописная Пасхальная Агада на древнееврейском языке, излагающая последовательность седера — праздничной трапезы; книга украшена микрографией XV-XVI вв.
Кстати
Хотите узнать больше о самых интересных культурных артефактах РГАЛИ, — смотрите спецпроект портала ГодЛитературы.РФ.