"М.Е.Салтыков-Щедрин". Работа Ивана Крамского. 1879 год. Фото: РИА Анонсы
Но не запамятовать бы живущим в Рф и о 200-летии Н.А. Некрасова, которое будет отмечаться 10 декабря. Величавый поэт, новатор, одна из самых массивных фигур в российской поэзии XIX века, в чем либо похожая с Маяковским в веке XX.
Юбилеи необходимы не для того, чтоб мы отрапортовали друг перед другом о том, что, дескать, помним и чтим… Писательские юбилеи — это вехи нашей истории, "затеси" в нашей памяти, как выразился бы Виктор Астафьев.
27 января исполняется 195 лет Мише Евграфовичу Салтыкову-Щедрину. Через 5 лет будем отмечать и его 200-летие.
Не могу сказать, что это мой возлюбленный писатель. Не могу сказать, что когда-нибудь его весьма обожал и желал перечитывать. Вот разве что "Господа Головлевы" — величавый психический роман о домашней жизни, о ее иногда "мучительности", когда родные люди изводят друг дружку до погибели по неведомым даже причинам. И еще его рассказ "Коняга" о замученной лошадки, который недозволено читать без слез, как "Холстомера" Толстого.
За Щедриным утвердилась слава писателя, который в Рф лицезреет одно непролазное болото
Я не люблю Щедрина за его лишний и некий безнадежный сарказм — да, иногда стилистически превосходный (сколько крылатых выражений он породил!), но тяжкий, угнетающий. Из Щедрина мог бы получиться российский Гофман, другими словами писатель все-же мирового значения. Но Гофман очарователен конкретно в собственной "немецкости", а Щедрин — писатель насквозь российский, быть может, даже очень уж "государственный" — Россию в собственной прозе как-то не очень жаловал. Да просто скажем: откровенно глумился над почти всеми ее чертами.
Злее всех о Щедрине выразился Василий Розанов в "Уединенном": "Как "матерой волк" он наелся российской крови и сытый отвалился в могилу". (Напомню, что Щедрин похоронен на Волковом кладбище в Петербурге рядом с могилой Тургенева, как и завещал).
Вышла 1-ая в Рф полная биография Николая Лескова
Естественно, у Розанова были и свои "политические" предпосылки не обожать Щедрина. Он сотрудничал с ограниченной газетой "Новое время", а Щедрин совместно с Некрасовым возглавлял либеральный журнальчик "Российские записки". Но основное не "политика".
За Щедриным утвердилась слава писателя и публициста, который в Рф лицезреет одно непролазное болото, глухой лес, из которых русским никогда не выкарабкаться в силу не только лишь специфичности российской власти, да и государственного нрава ее народа. И сейчас Щедрин является кладезем крылатых фраз для людей, которые соображают Россию конкретно так.
"Если я усну и проснусь через 100 лет и меня спросят, что на данный момент происходит в Рф, я отвечу: пьют и крадут…"
Правда? Да, наверняка, правда. Но ведь не только лишь пьют и крадут. И в величавых войнах одолевают, и первого человека в космос отправляют, и книжки пишут, и киноленты снимают, и наукой занимаются, и в спорте не крайнее пространство занимают.
"Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет ужаснее, если за наш рубль станут давать в рожу".
Забавно? Да. Но еще наиболее обидно.
Федор Достоевский намедни эры Александра III
"Русская власть обязана держать собственный люд в состоянии неизменного изумления".
Убийственно буквально! Но дальше-то что? Ну, свергли мы в 1917 году эту власть, к которой так не благоволил Щедрин, как, вообщем, и она к нему. (Хотя, меж иным, успел поработать и бюрократом особенных поручений при МВД, и рязанским и тверским вице-губернатором. Ну и женат был на дочери вятского вице-губернатора. И бюрократом, к слову, был неплохим, это почти все отмечали.) Свергли. И что? Лучше сделалось?
"Строгость русских законов смягчается необязательностью их выполнения".
Гениально! Но может, в этом есть и наше российское счастье? Может, в этом есть и наша типичная свобода?
Вот что любопытно! В 1928 году вышла книга "Интимный Щедрин" — мемуары его отпрыска Константина. И тут перед нами совершенно иной Щедрин! Патриот до мозга костей! Даже очень. Любил Тургенева, но весьма сердился, что тот живет за границей в семье Виардо. Российский писатель должен жить в Рф! — считал он. И остальных наших "эмигрантов" не обожал. Сам, вообщем, тоже раз в год ездил за границу, но из-за нездоровья, "на воды". Он совершенно был весьма нездоровым человеком, а при всем этом работал на износ, тянул весь журнальчик "Российские записки". Обожал Некрасова как поэта, но очень не одобрял его "комильфотность", "барственность" и страсть к картам.
Различный был Щедрин. Но наш, наш! Часть непостижимой и обширной Рф
Еще увлекательная деталь. Отпрыск пишет, что отец был в общем безбожником. Но когда пришел смертный час, к нему все таки привезли отца Иоанна Кронштадтского, известного священника, который славился своими исцелениями иногда безвыходно нездоровых. В квартире Щедрина отец Иоанн столкнулся с лейб-медиком С.П. Боткиным, который вылечивал и Щедрина. Боялись конфуза. Но нет! Отец Иоанн и Боткин обнялись и расцеловались. Они издавна были знакомы вместе.
Иоанн Кронштадтский Щедрина не исцелил. Скоро он скончался от еще одного "удара" (возможно, инфаркта) — следствие, может быть, как раз его надрывистой работы и над чужими рукописями, и над своими бессчетными произведениями.
Различный был Щедрин. Но наш, наш! Тоже часть непостижимой и обширной Рф, в которую он всматривался всю жизнь томным и жестоким взором.