Время от времени кажется, что Андерс Йенсен – тот Сумасшедший Шляпник, которого вариант закинул из Страны чудес в Датское царство. Обходя легитимны современности, когда в попытках диктовать правила игры в кино лезут все от политиков до обеспокоенной общественности, он играючи выкручивает действительность навыворот. Снутри его своей малеханькой ирреальности живут чудаки, персонажи, которые не вписываются в готовый мир, заместо этого заполняя место вселенной Йенсена.
Мадс Миккельсен, Николай Ли Каас, Николас Бро, Ларс Брюгманн – сплошь знакомые имена, в каждой новейшей работе режиссера, как при повороте калейдоскопа, складывающиеся в новейший сюжет. «Рыцари справедливости» на сей день замыкают «огромную пятерку» авторского полного метра Андерса Йенсена. Говоря о его работах, постоянно тяжело избрать что-то одно. Форма, содержание и некоторое «чувство» постоянно работают в неразрывной связке, порождая тот особый йенсеновский стиль, принесший ему и славу, и поклонников, поэтому что глубочайший диссонанс меж экзистенциальными вопросцами и черным юмором безизбежно выбивает почву из-под ног, а пресытившийся зритель любит неожиданные ходы.
Калоритные и сочные цвета, сверенные кадры, местами восходящие чуток ли не к Третьяковской галерее, и рождественские хоралы. Шуточки над тем, над чем по трезвому размышлению не воспрепядствовало бы всплакнуть. «Рыцари справедливости» так йенсеновские, что узнавание пробивает стоит зазвучать первому же диалогу с привкусом фирменной «безуминки». Сатирический язык и тотчас скабрезная балаганность, оставаясь элементом маскарада, открывают кинофильму дорогу к массовому зрителю. Маска трагикомедии, хотя в случае Йенсена в целом и «Рыцарей» а именно сосредоточиться на едином жанре нереально, выводит глубинные смыслы из системы притчевого андерграунда. Вообщем, сейчас микс чернухи и философии уже не так поражает мозги, как 10-20 годов назад, когда боевик был боевиком, а авторское кино оставалось элитарным уделом.
Сюжет, чудилось бы, незамысловат. Обыденный денек, обыденный поезд, свежеуволенный аналитик уступает пространство даме, которая вкупе с 16-летней дочерью ворачивается из городка. Но конкретно сейчас этот поезд столкнется с грузовым составом. За пару минут до трагедии из поезда выскочит подозрительный тип, а в числе погибших окажется принципиальный очевидец звучного процесса. Совпадение… Либо все таки?
Осторожно! Далее СПОЙЛЕРЫ!
Аналитик Отто (Николай Ли Каас, которого не так просто выяснить) – параноик. А сейчас к тому же не может смириться ни с тем, что его идеи упрямо не желают принимать серьезно, ни с тем, что уступил пространство в поезде супруге Маркуса, и та погибла. Как будто гению теории вероятности не много мук совести из-за умершей несколько годов назад дочери.
Маркус (в выполнении искрометного Мадса Миккельсена) – военный с верно выраженным посттравматическим стрессовым расстройством, вспышками злости и пучиной недопонимания, отделяющей его от дочери-старшеклассницы, которая росла, на самом деле, без вечно «командировочного» папочки. Куда здесь без конфликта отцов и деток. Маркус из того поколения, которое не верует в психологов, зато верует, что истинные мужчины не рыдают и решают вопросцы с позиции силы. Ворачиваясь домой похоронить супругу, он оказывается в шаге от того, чтоб утратить и дочь – если вы вспомянули про Отто, то наиболее чем к месту, от параллельных отцовских линий тут не уйти.
Эмменталь (Николас Бро) и Леннарт (Ларс Брюгманн) – по-своему превосходный команда Отто, а вкупе с тем клубок нервишек, комплексов и застарелых травм.
Матильда (Андрея Хейк Гадеберг) – шестнадцатилетняя девченка, которая осталась один на один с чувством вины и практически чужим папой. Ее инфантильный бойфренд Сириус и нелегал Бодашка, который повсевременно оказывается не в то время и не в том месте.
(Траги)комичная банда из 3-х гиков, немолодого вояки, плюс украинский проститут (остается лишь гадать, кто произнес Йенсену, что «Бодашка» – это имя? Тем наиболее украинское) и два ребенка, которые считают себя умнее всех. Как говорится, что может пойти не так в этом крестовом походе? Особо броско в парадоксе под заглавием «режиссура Йенсена» то, что его чудаковатые герои, работая на контрасте с наиболее заземленными персонажами, стают лишь живее. Они как лакмусовая бумажка социума: шлейф заморочек, детских и не только лишь травм и… хохот. С одной стороны, красивый тем, что мы еще не утопли в белоснежных пальто и жалости к для себя, а с иной – неприглядно диссонирующий с девизами добра, справедливости и «левых» флангов.
Андерс Йенсен не раз гласил в собственных интервью, что у всех его кинофильмов есть точный смысловой посыл, определенный лейтмотив. «Рыцари справедливости» не стали исключением, но обрушивающаяся и на персонажей, и на зрителей тема ошарашивает масштабом. О нее сломал копье не один философ. Ну и без теологии тоже не обошлось. «Человек не властен удержать ветер, также как он не властен и над деньком собственной погибели» {Еккл 8:8}. Погибель в особенности болезненна для людского сознания, а ведь любой шаг подводит все поближе к концу. Мир, время, тыщи мелочей ускользают через пальцы, вроде бы ни хотелось время от времени изловить их за хвост и все выиграть. Уже произошедшее кажется иногда таковым естественным, предотвращаемым. Так и тянет отмотать вспять и, как в детской притче, перед каждой развилкой заблаговременно пометить стикером: «Влево пойдешь – жеребца потеряешь, вправо пойдешь – жизнь потеряешь, прямо пойдешь – живой будешь, да себя позабудешь». Связь событий кидает нашей жизни смысл, ведь, если все случаем, то мы остаемся в хаотическом вакууме. Каждое событие складывается из миллиона остальных. Но уходящее в бесконечность нулями количество обстоятельств равно их отсутствию. И совпадения время от времени остаются просто совпадениями, а мы замечаем их просто поэтому, что отчаянно желаем этого. Ведь если за все в ответе незапятнанный вариант, то в чем смысл наших слабеньких барахтаний, попыток воздействовать на то, что гордо называют судьбой. И основное, куда и к кому идти с данной нам беспомощностью и пустотой?
Любой из героев, сталкиваясь с реальностью, над которой он не властен, пробует отыскать в обрушившемся мире хоть некий смысл. Маркус выбирает месть, Отто пробует уложить произошедшее в рамки чужого прохладного расчета и становится идеологическим вдохновителем «справедливости», а Матильда обращается то к Богу в поисках посмертия, то к событиям, которые ей уже не поменять, в поисках первопричины. Все они пробуют выстроить цепочку событий, приведшую их в истинное. Но мы личны, мы лицезреем то, что желаем узреть. И так трудно признать, что если в Эстонии девченка возжелала на рождество голубий велик, а у Матильды в Дании его этим же вечерком украли, это не подтверждает существования интернациональной велосипедной мафии. Так же, как если человек выходит из поезда ровно перед трагедией, может быть, он не террорист, а ему просто подфартило со станцией.
Варвара Трошагина специально для Musecube