Владимир Путин сострадает в связи с уходом из жизни президента Муниципального музея изобразительных искусств имени Пушкина Иры Антоновой. Путин был отлично знаком с Антоновой и ценил ее глубочайшие познания.
Легенда Пушкинского: Как Иру Антонову вспоминают коллеги
Антонова скончалась на 99-м году жизни. "Грустное событие, погибла Ира Антонова. Ее Путин весьма отлично знал, бывал не один раз у нее в музее, ценил ее экспертные глубочайшие познания. И президент глубоко сострадает в данной нам связи", — произнес журналистам пресс-секретарь главы страны Дмитрий Песков.
В наиблежайшее время будет ориентирована телеграмма с соболезнованиями родным и близким Антоновой, отметил представитель Кремля.
Антонова возглавляла Пушкинский музей с 1961 года, в 2013 году стала президентом музея.
Не сделалось Иры Александровны Антоновой Текст: Жанна Васильева Ира Александровна Антонова, президент Муниципального музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, погибла на 99-м году жизни. Сказать, что с ней ушла эра, пожалуй, ничего не сказать. С ней ушел целый век, вобравший сходу несколько эпох.
Самая близкая нам эра — это полста лет ее работы на посту директора 1-го из наилучших музеев не только лишь Рф, да и мира. Почти во всем тем ГМИИ им. А.С.Пушкина, который мы знаем, музей стал благодаря Ире Александровне, назначенной директором музея в 1962 году. Это она привезла «Джоконду» в Москву. 1-ая выставка Александра Тышлера (1966) в ГМИИ им. А.С.Пушкина открылась благодаря Ире Александровне. Первую выставку Пикассо в Москве сделала тоже она. И на выставку «Москва — Париж» (1981) очереди тоже стояли в ГМИИ имени А.С.Пушкина. Фактически, она делала неосуществимое — пробивала «металлический занавес», строила мосты культуры в разгар «прохладной войны», когда «ястребы» по обе стороны занавеса делали ставку на гонку вооружений и ракеты с ядерными боеголовками.
Слова Иры Антоновой звучат как завещание
Лена Якович, снявшая документальный кинофильм о жизни Иры Александровны, говорила «РГ» в 2017 году, о том, как спросила Антонову, как совершенно ей могло придти в голову «попросить привезти» Джоконду. Антонова ответила: «Ну, я ее длительно выслеживала. В которой-то момент выяснила, что она на выставке в Стране восходящего солнца. Пришла к Фурцевой и предложила: «Как отлично бы «Джоконду» в Москве показать. Она же все равно будет лететь из Стране восходящего солнца в Париж над Россией. Вот бы уговорить французов высадить самолет в Москве!».
Естественно, у Антоновой были свои дела с Екатериной Фурцевой, основанные на доверии. Но чуть ли не важнее то, что дела, построенные на доверии и любви к искусству, она выстраивала не только лишь со своим министерским начальством, да и с руководителями больших музеев мира.
Как гласил живописец Борис Мессерер «РГ», «Я постоянно восторгался умением Антоновой вести переговоры. Гласит она, обычно, на языке той страны, с музеями которой договаривается. У нее вольный германский, французский, итальянский… Она впечатляет не только лишь достоинством, но предельным вниманием к отбору вещей, их представлению. Она постоянно буквально понимает, чего же желает. Она ясно мыслит и ясно излагает. Это таковая императрица от искусства… Ее роль в организации выставок громадна. Какие бы ни были правительственные договоренности, работы дают в определенный музей. А когда идет речь о глобальных шедеврах, значима не только лишь сумма страховки, да и человеческое доверие».
Ира Антонова: Опосля 75 лет мир раскрывается заного
«Декабрьские вечера», которые в этом году должны могли быть открыться сейчас в 40-й раз (если б не эпидемия), были ее детищем. Ее и, очевидно, Святослава Рихтера. Сама она о этом гласила так: «Эти вечера стали вероятны в музее благодаря таковой совсем исключительной и звездной дружбе, которая была меж сиим величавым музыкантом нашего времени и музеем. Святослав Теофилович пригласил меня во Францию на музыкальный фестиваль в Туре в июне 1981 года. Меня поразил весь этот план. И я задала ему вопросец: «Почему он не сделает в Рф нечто схожее?». Он тогда как-то недоуменно, подняв брови, произнес: «А где же?». А я ему произнесла: «Как где? В Музее изобразительных искусств имени Пушкина». Эта мысль ему приглянулась, и в этом же году мы наметили первую программку и сделали ее у нас в музее. Но с самого начала мы решили, что это будут не попросту концерты в музее, что делают сотки музеев мира, это будет некоторый сплав пластического искусства и музыки, другими словами попытка перевоплотить нашего зрителя в слушателя, тем расширить сферу его эстетического восприятия».
Широта ее собственного эстетического восприятия определялась иной эрой — довоенной и временем 1920-1930-х годов, на которые пришлись ее детство и ранешняя молодость. Наверняка, Антонова была крайним «ифлийцем» — в известный Институт философии, литературы и истории (ИФЛИ) она поступила намедни войны, позднее ИФЛИ был присоединен к МГУ, и Ира Антонова заканчивала уже отделение истории искусств. И, наверняка, она была крайним человеком, для которого Музей новейшего западного искусства на Пречистенке, где были объединены коллекции Сергея Щукина и Ивана Морозова, был {живым} воспоминанием. Так {живым}, что в 1974 года она готова была конфликтовать с управлением ради того, чтоб показать в залах ГМИИ им. А.С.Пушкина находившиеся в запасниках части коллекций западной живописи, пришедшие в ГМИИ им. А.С.Пушкина опосля расформирования в 1948 году Музея новейшего западного искусства. Она готова была написать заявление о уходе, если б ей отказали в способности демонстрировать в ГМИИ им. А.С.Пушкина высококлассные вещи Матисса, Ренуара, Гогена. Так {живым}, что мысль возрождения Музея новейшего западного искусства была дорога ей и в 2013 году, и она гласила о ней всюду.
Ира Антонова: "Консервы" искусства не подменяют самого искусства
Но если мысль возрождения ГМНЗ ушла совместно с Ирой Александровной, то мысль ГМИИ им. А.С.Пушкина как «музейного города», которую она продвигала на всех уровнях, обусловила почти во всем сегодняшний шаг жизни Пушкинского. В этом смысле Ира Александровна была человеком не прошедшего, а реального.
Говоря о ней сейчас, не охото гласить о ней как о «музейном менеджере» — даже высокого класса. Очевидно, она была действенным, как на данный момент произнесли бы, управляющим. И очень твердым. Хореограф, режиссер, танцовщик Владимир Васильев гласил в интервью «РГ» о ней как о «стальной леди музея», и «весьма твердом человеке, невзирая на все свое женское притягательность и роскошную миниатюрность»: «В данной нам даме умопомрачительно много от мощного волевого мужчины. У нее есть свойство, которое весьма показательно для экспертов. Она не терпит равнодушия, безразличия к делу, халатности. И вот это она весьма агрессивно пресекает. Без мельчайшей грубости, но максимально агрессивно. Время от времени позже сама страдает, что так побеседовала». Но все таки, все таки… Не охото гласить о ней как менеджере. Она была птицей другого полета. Той, для которой искусство никогда не было средством, но было высшей ценностью {само по себе}.