Обо всем этом мы говорим с человеком, который в один прекрасный момент уже выручил нашу крупнейшую студию "Мосфильм" от гибельных водоворотов 90-х. Что он задумывается о новейшей порухи, как она может воздействовать на ход кино, и что мешает нашей киноиндустрии опять стать в ряд первых. Наш собеседник — генеральный директор "Мосфильма" режиссер Карен Шахназаров.
Мне кажется, эта эпидемия вгоняет нас в какую-то новейшую эру, еще не изведанную населением земли. Какие прогнозы вы сможете создать для искусства, для массовых зрелищ, для кино?
Карен Шахназаров: Как реагировать на происходящее — пока неясно, все на данный момент в растерянности. Ну и тяжело ждать иной реакции на ситуацию, когда вот-вот всё как бы завершится — но нет, назревает новейший виток, и конца пока не видно. Но в судьбе кино эпидемия отразилась серьезно: оно не стало работать в собственных обычных формах. Нет кинозалов — их поменял веб. Непонятно, как длительно продлится неудача, но уже приметно отвыкание зрителя от огромного экрана. А телеэкран либо монитор компа — это уже иной синематограф. Мне как человеку, видевшему на собственном веку истинные премьеры, перестроиться тяжело. Молодежь, естественно, приспособится, но не уверен, будут ли на ее улице такие празднички, какие знали мы. У меня любая премьера проходила в тысячных залах, и это мощный адреналин!
Понятно, что некие голливудские блокбастеры отложены на осень 2021 года — другими словами предполагается, что зимовка предстоит долгая. Эти 18 месяцев не могут не привести к каким-то крутым переменам во всей жизни, включая и жизнь искусства.
Для чего люди прогуливаются на киноленты ужасов
Карен Шахназаров: Я думаю, самые огромные трудности на данный момент конкретно у Голливуда. Это мощная, коммерчески направленная киноимперия, которая контролирует кинопрокат во всем мире, а он уже полгода фактически не существует. В Рф ситуация иная: наше кино в базе дотационное. По мировым масштабам оно весьма маленькое и практически вполне на господдержке. Потому его трудности не настолько драматичны, как в Голливуде либо индийском Болливуде.
Вроде бы вы обусловили состояние нашего кино сейчас — это развитие либо деградация?
Карен Шахназаров: Исходя из убеждений художественно-творческой — деградация. Если русское кино — это признанный парадокс, то русское кино, начиная с 1991 года, — это уже нечто другое, совсем не сложившееся. Хотя по технологиям наше кино развивается весьма стремительно.
Технологии не могут поменять идея, фантазию и талант. Технологически "Вратарь Галактики"" очень хорош, но, не считая компьютерных эффектов, ничего предложить не может.
Карен Шахназаров: Корешки трудности в том, что Наша родина не отыскала еще правильной формы существования собственного кино. Есть две модели кинопроизводства: южноамериканская — чисто рыночная, и русская — условно говоря, административная. Обе модели весьма успешны. А русское кино застряло кое-где в центре, а это самая неэффективная позиция.
Модель — это некоторая работающая система. А у нас на данный момент, похоже, никакой конструкции нет — царствует хаос, кто во что горазд.
Карен Шахназаров: В СССР продюсером было правительство. Оно давало средства и делегировало право делать эти функции председателю Госкино. И шла работа над сценариями, была редактура, была определенная политика в формировании репертуара. В русском кино правительство продолжает давать средства, но продюсера — нет! С иной стороны, у нас ведь и не рыночное кино: у тех, кто берут средства у страны и именуют себя продюсерами, нет стимула заработать на новейшие киноленты — они опять придут и опять получат средства у страны. Система типа "ни то, ни сё"! И это сказывается на всем состоянии нашего кино. Потому до этого всего нужно обусловиться с системой — или рыночная, или муниципальная.
Правительство распределяет средства на питчингах: комиссии решают, каким картинам отдать средства. Но выходит, что почти все главные продюсеры приходят за средствами к для себя же: они и входят в эти комиссии. Правительство дает фору патриотическим проектам — но какой в этом смысл, если на выходе выходит брак, провалы и в художественном и в коммерческом смысле. Ни к подъему художественного уровня, ни к жанровому обилию эта система не привела: средства получают не столько живописцы, сколько ушлые ремесленники.
Карен Шахназаров: В том и дело, что сценарии принимаются комиссиями. Но комиссии не должны, не могут принимать сценарии. Филипп Ермаш, глава Госкино, отвечал за свойство собственной работы своим креслом — они не отвечают ни за что. Люди, называющие себя продюсерами, не зависят ни от зрителей, ни от рынка — совершенно ни от что не зависят. Нужна персональная ответственность, коллективная не работает. В русском кино мне необходимо было сдать кинофильм тому же Ермашу. А тот хлопотал о том, чтоб кино нравилось зрителям. На западе продюсер тоже отвечает перед зрителем. У нас сейчас ничего этого нет, и брак выходит на экраны, средства улетают в воздух, и их просто списывают. Это и считается победой: достигнута свобода творчества.
Чем важен для нас провальный "Вратарь Галактики"
Как это поправить?
Карен Шахназаров: Лишь одним методом: обусловиться. Или выстраивать систему, взяв наилучшие и самые нужные свойства русской модели и создав единый Центр кинематографии, или вполне уйти на рынок — но тогда государственное финансирование кино обязано быть прекращено. Длительно находиться в сегодняшнем состоянии кино не может — оно все наименее нужно зрителем. Нужна муниципальная воля. Нужна защита российского рынка. Как делают китайцы и индусы. Я в свое время продал "Анну Каренину. Историю Вронского" в Индию — это целая неувязка! Кинофильм необходимо было дублировать на три языка — британский, хинди и тамильский, и еще пройти специальную комиссию, которая решает, можно ли там демонстрировать картину. При всем этом внутренняя система в Индии — рыночная, правительство кино не финансирует, но сделало подходящие условия для его развития. То же у китайцев: внутренний рынок в большенный степени закрыт, зато там делают наиболее 700 кинофильмов в год. И чтоб попасть на этот огромный рынок с его 70 тыщ кинозалов, америкосы вкладываются в совместные с китайскими кинематографистами проекты.
Вы гласите: обязана быть персональная ответственность. Но выходит, что все мы будем зависеть от вкусов и культурного уровня 1-го человека!
Карен Шахназаров: У него быть может комиссия для советов. Но решение — за ним. И для этого у него должны быть возможности — принимать ли тот либо другой проект. Под свою ответственность. По-другому не бывает. Съемками кинофильма командует режиссер, а не комиссия. Полетом лайнера управляет командир, а не коллегия.
Нет чувства, что кино — мельчает? Русское кино делали большие личности — Эйзенштейн, Ромм, Райзман, Герасимов, Тарковский, Рязанов, есть кого вспомянуть. На данный момент кинопроцесса нет, случайные люди снимают случайные киноленты, не объединенные никакой общей мыслью, и неясно, кто, где и чему их учил.
Карен Шахназаров: Это все — производные от вышеупомянутого сидения меж 2-ух стульев: в таковой системе и личности не необходимы, им там весьма тяжело пробиться. Нет никаких общих критериев в оценке, что в кино отлично, а что плохо. Фестивали не дают таковых критериев — мы знаем, в котором состоянии на данный момент фестивали, даже самые большие. Так что вопросец прихода в кино сколько-либо массивных фигур зависит от того, как выстроена и работает система всей промышленности.
Аспекты пробует задавать критика…
На ММКФ проявили бразильский кинофильм "В клочья"
Карен Шахназаров: У нее самой нет ясных критериев — там царствует вкусовщина. И она ни на что не влияет. В рыночном кино критика авторитетна: разгром в "Нью-Йорк таймс" описывает судьбу картины — влияет на ее посещаемость, на решения академиков "Оскара". В русском кино критика тоже имела значение — могла картину защитить от несправедливых нападок, а зрителя — от брака, была посредником меж создателем кинофильма и публикой. Ермаш и его ассистенты читали критику, на их она влияла. На что может воздействовать современная критика?
Судя по гневной реакции других продюсеров на нехорошие рецензии, она все-же имеет некое воздействие… Есть вопросец, который меня издавна занимает. Еще посреди прошедшего века арсенал средств в кино был весьма различным. В кино ценилась условность: в нем важную роль игралась музыка, герои могли петь, гласить стихами. На данный момент вообразить кинофильм по новенькому Лопе де Вега нереально: сплошное бытоподобие, а в быту, дескать, люди не молвят стихами. Актеры бормочут — как в жизни, и глядя наши киноленты где-нибудь в Каннах, я читаю английские субтитры — ничего не слышно…
Карен Шахназаров: Не слышно, поэтому что сберегают на неплохом пост-продакшн. Свойство звука страшенно усугубилось, даже несинхронность нередко встречается! В русском кино за такое премии лишали! Никаких правил и норм на данный момент нет. Если б правительство, давая средства, добивалось свойства, в том числе и соответствия техническим характеристикам, — все было бы слышно, даже бормотанье. А у нас кинофильм ваяют "на коленке", берут дешевый аппарат для записи звука на площадке, кое-как делают перезапись, лишь чтоб побыстрее и подешевле — потому ничего не слышно. Не так давно пересмотрел хороший кинофильм "Таксист" с Де Ниро — там все выстроено на бормотанье, но каждое слово слышно. Поэтому что Скорсезе делал картину для проката, для зрителей, а у нас одна задачка — попасть на фестиваль, где все будут читать английские субтитры.
Сложившейся системе кинопроизводства личности не необходимы — им там весьма тяжело пробиться
Что происходит на данный момент на "Мосфильме"? Есть там свое кинопроизводство, есть куда ставить его известную марку?
Карен Шахназаров: Естественно, сейчас это в значимой степени производственная компания. Нам заказывают декорации, перезапись — но делаем-то все это мы, наши спецы. Мы строим декорации. И это единственная структура в кино, которая ни копейки не получает от страны — живем и развиваемся лишь за собственный счет. Временами и сами инвестируем в киноленты. Естественно, сейчас мы не можем продюсировать по 50 картин в год, как когда-то — но это в силу той системы, о которой мы гласили. Но по этому принципу работают все на свете, включая голливудских мейджоров — потому во вступительных титрах такое количество причастных к кинофильму кинокомпаний. "Мосфильм" интенсивно расширяется: уже на подходе два новейших объекта — очередной съемочный павильон и киноконцертный комплекс с 4-мя залами, один адаптирован для театральных спектаклей и концертов. Видите ли, мы все-же рассчитываем, что зритель возвратится в кино: людям нужно общение.