Весь наш опыт гласит о том, что анархия, полная свобода в огромных системах невозможны. В их безизбежно появляются иерархии и неравенство, которые сами по для себя являются стимулами — ты был понизу, а вот уже вскарабкался наверх. Без иерархий не существует ни одно общество звериных, а мы — социальные звериные, даже если наша свора именуется экономикой. Мы это знаем, и сами нахлебались вольницы в 1990-х, и ужасов революций 1917 г., и анархии 1918 — начала 1921 гг. Мы спустили в 90-е без тормозов вниз сложнейшую промышленную машинку СССР, пережив миллионные утраты населения — и подсознательно боимся даже слов "свобода", "либерализм", помня бедность, беззащитность и еще — свою слабость перед большенными, все сокрушающими силами.
Миркин: Все в валютной реформе 1991 года было искривлено
Но этот же самый опыт гласит о том, что в вертикалях, в лишнем огосударствлении человек становится рабом, вроде бы он ни именовался — фактически раб, крепостной либо же служивый человек, сидячий в собственном зарплатном рабстве. И рано либо поздно он перестает находить, он перестает выдумывать и принимать на себя опасности. Он лишь просит есть и портит орудия труда. Он подворовывает, терпеть не может, он становится прислужником, холуем, дворней — да кем угодно, величавый российский язык постоянно отыщет, как нас именовать. Безизбежно, на 100% возникает тупиковая модель экономики, отстающей от остальных государств, поэтому что в базе пирамиды — человек зависимый, человек просящий, человек, которого необходимо надзирать на любом шагу. Отдать ему величавую идею? Объявить ему, что он один должен быть за всех, и все совместно должны решать особенные и величавые задачки? Рано либо поздно это разрушится, поэтому что есть шкурный, данный природой энтузиазм, базисный инстинкт — выжить, быть в движении, быть самим по для себя, быть лично вольным в собственных решениях. Идеи и люди плохо плодятся в несвободе.
Такие экономики рано либо поздно остаются сзади. История полна погибшими, когда-то величавыми обществами, основанными на лишних пирамидах власти. Они безизбежно уступали тем, кто был наиболее гибок, инновационен, обожал новенькое. Экономики, пытающиеся концентрировать все в одних руках, насадить лишний контроль, безизбежно вымирали. Вся финансовая история практически орет о этом.
Весь наш опыт гласит о том, что анархия, полная свобода в огромных системах невозможны
И наш свой русский опыт гласит о том же. Поначалу рывок, модернизация, основанный, как на войне, на сверхконцентрации ресурсов и на полупринудительном труде, а позже долгие годы ошибок, отрицательного кадрового отбора, все наиболее неэффективной экономики — и, в конце концов, надлом. Так ушел с поля боя Русский Альянс, не выдержав административной экономики, так закончились совместно с ним истории "социалистических государств". Ошибка следовала за ошибкой, а все, что "для людей" — по остатку.
Миркин: Наикрупнейший вызов в 2021 году — возвратиться к росту настоящих доходов
Так что все-таки созодать нам всем? Добросовестный ответ — находить баланс меж свободой и принуждением, меж общим и личным, меж государством и семьями, при котором русские семьи будут процветать. Не поэтому, что они нескончаемо требуют у страны, и не поэтому, что постоянно торгуются с правительством за собственный кусочек, а поэтому, что, следуя собственному личному энтузиазму, свято соблюдают энтузиазм общий. "Золотая середина"!
Такие школы, такие идеи постоянно были в Рф. Помним столыпинские реформы. Помним НЭП, при котором темпы экономического роста были выше, чем в 1930-е! Помним идеи аккуратного, без шоков перехода к рынку на рубеже 1990-х годов, сотворения "двухсекторной экономики". Неудача лишь в том, что у нас эти идеи постоянно убивались крайностями. И снова появлялся очередной "занос" — то в анархию, то в самое последнее принуждение, из которого снова выбирались анархией.
Может, наша "золотая середина" — это когда страны "много", но оно подчинено благосостоянию населения?
Но что все-таки для нас "золотая середина"? И вероятна ли она? Естественно, да! Рф не подступает англо-саксонская модель, в ней очень много индивидуализма. Не поэтому что она плоха, а поэтому что мы — остальные. И мы буквально не родом из азиатских экономик с их наиболее твердыми иерархиями и коллективистским поведением, хотя и все наиболее условным, чем больше они приближаются к "развитым странам". Но зато нам замечательно подступает "соц рыночная экономика", модель континентальной Европы (Германия, Австрия, Чехия). Либо, на худенький конец, если мы уж так влюблены в правительство, "скандинавская модель" (Швеция и проч.), в которую уже втянулись страны Балтии.
Что основное в "континентальной" либо "скандинавской" моделях? В их правительство подчинено благосостоянию населения. По сути, по жизни! Это чувствуется кожей! В их страны больше, чем в англо-саксонской модели, и меньше, чем в азиатской. В их королевство "соц сеток", "соц лифтов", маленького бизнеса в соседстве с наикрупнейшими компаниями. Больше равенства в доходах, чем у "англо-саксонских". При всем этом чувство личной свободы, соединенной с жизнью для всех. Быть может, это и есть наша "золотая середина"? И, быть может, самое время созодать "социальную рыночную экономику", подстраивая под нее все в нашем обществе, чтоб не утратить новое десятилетие?