«Дежурный по стране»: непрошедшая история | статьи на kinoreef

Позже, что именуется, «без объявления войны» Жванецкий изгнал меня из программки. Грустно ли мне было? Сначала — да, и наиболее всего поэтому, что Миша Михайлович не позвонил сам, попросил собственного директора просто поставить меня перед фактом. На данный момент все это представляется маленьким и незначимым. Шестнадцать лет «Дежурного по стране» — это весьма большенный и весьма принципиальный кусочек моей жизни. Не жизни телевизионной, но жизни совершенно. Это история, которая не кажется мне прошедшей и, видимо, совсем не пройдет никогда, так как стала моей частью.

"Миша Жванецкий остается с каждым из нас, невзирая на весть о его уходе"

Программку, как и заглавие, вымыслил генеральный продюсер «Авторского телевидения» Анатолий Григорьевич Малкин. Сначала это была рубрика «Ночного Времечка», (позднее «Ночного полета»). Она выходила любой пн, в гости приходили люди, которые могут глядеть на мир иронически. Горин, Ширвиндт, Трушкин, Задорнов… Такового уровня люди. И, естественно, Жванецкий.

Равномерно сделалось понятно, что это может стать отдельной передачей. Раз в недельку различные юмористы будут приходить на канал и с присущей им драматичностью обозревать политические действия. Программка обязана была быть еженедельной.

И здесь Жванецкий воспротивился: ему не нравилось роль в передаче 1-го известного сатирика. Нужно увидеть, что Миша Михайлович мог быть мягеньким и духовным, а мог весьма твердым. И вопросец встал так: или раз в неделю без Жванецкого, или раз за месяц — с одним Жванецким. Как вопросец отважился, вы все отлично понимаете.

Миша Михайлович мог быть мягеньким и духовным, а мог весьма твердым

Время показало: решение приняли верное. Неповторимость Жванецкого не в том, что он — сатирик, а в том, что он — писатель. Он умел самые животрепещущие и острые трудности перемалывать в художественное слово. Художественное, осознаете?

Он постоянно весьма серьезно готовился к программке: мы обсуждали с ним будущие темы, и время от времени его ответы были готовыми художественными произведениями.

Когда печальных политических событий происходило очень много, Жванецкий нервничал. Он привык слышать хохот в зале, а бывало, как досадно бы это не звучало, часто такое, по поводу что шутить просто пошло. К примеру, теракты. Либо погибель узнаваемых, нередко близких Жванецкому людей. Но он постоянно находил мудрейшее и почаще всего феноминальное слово. Я слушал Жванецкого шестнадцать лет любой месяц. Скучновато не было никогда. Ну, практически никогда…

В траурные деньки, когда о Мише Михайловиче гласили все, я услышал слова о твердой цензуре «Дежурного по стране», о том, что утверждались вопросцы и чуток ли не ответы. Вранье. За все эти годы мне никогда не звонило начальство, чтоб приказать (либо даже порекомендовать), о чем и как гласить. Что касается Жванецкого, я совершенно туманно представляю для себя того, кто мог бы им управлять. Я не достаточно в собственной жизни лицезрел людей, так вольных, как он. Не считая всего остального, Жванецкого постоянно тянула его собственная речь, тотчас он в ней не был подконтролен сам для себя.

"Мог шутить над чем угодно". Россияне простились с Мишей Жванецким

Я вас уверяю: если б из передачи вырезались какие-то острые моменты, Жванецкий просто не стал бы ее созодать. Что в русские времена, что в новейшие — он оставался принципно неподконтрольным человеком. Это не была позиция, это была сущность. Он просто был таковой человек.

Узнаваемый кадр, когда мы с Мишей Михайловичем идем по Красноватой площади, родился естественно. Просто сначала программка снималась в одном из кафе, которое выходит на Красноватую площадь. Нас снимали поэтому, что мы шли в это кафе на съемку. Вот и все. Позже мы уехали из кафе и много раз, как сегодня принято гласить, меняли локацию.

А кадр этот остался поэтому, что полюбился зрителям и перевоплотился в знак программки. И вот представьте для себя: шестнадцать лет любой месяц два человека встречаются на главной площади страны, чтоб, в сути, никуда не пойти. Просто пройти поначалу туда, а позже — назад. По-моему, это достойно Книжки рекордов Гиннесса.

За шестнадцать лет бывало всякое. Жванецкий на собственный денек рождения прямо в кадре варил раков. На одной передаче у человека случился инфаркт, его на наших очах вынесли из зала, а мы должны были продолжать развеселую программку. На иной — сработала противопожарная система, выключился весь свет, а сверху на нас упал дождик…

Миша Михайлович постоянно приходил на программку заблаговременно — не опаздывал никогда. Настраивался. Шел в студию быстро. Как в бой.

Жванецкого постоянно тянула его собственная речь

Я делал — и продолжаю созодать на телевидении — много передач. «Дежурный по стране» была самой трудной для меня. Быть может, потому и таковой возлюбленной. Я постоянно осознавал, что помогаю говорить со государством полностью типичному, превосходному человеку. И это — основное. А всякие стрессовости и обиды — детали, которые нужно поскорее запамятовать.

В соведущие Жванецкий избрал меня сам. И это посодействовало мне пережить обиду, когда он от меня отказался: сам избрал — сам отказался. Имеет полное право.

На данный момент не осталось ничего, не считая чувства благодарности к нему и ко всем, с кем совместно мы делали «Дежурного по стране». Нужно ли разъяснить почему?

Шестнадцать лет я слушал мысли Жванецкого. Непрошедшая история. История, которая во мне навечно.

Добавить комментарий