Во-1-х, поэтому, что режиссер Эдуард Бояков отважился воплотить на сцене самый необыкновенный роман ХХI века — «Лавр» Евгения Водолазкина. Трудно устроенный, насыщенный древнерусской лексикой, он сложен для инсценировки к тому же поэтому, что является, в сути, житием праведника. Жанр, прямо скажем, непривычный для театральных подмосток. Во-2-х, одним из основных плюсов романа является его язык — как перенести его на сцену без утрат?
Юлия Ауг поставит в Эстонии спектакль о холокосте
Создателям инсценировки Алексею Зензинову и Эдуарду Боякову это удалось. Нам представили литературный спектакль, но так расцветили его различными иллюстрациями, что это трехчасовое действо любопытно не только лишь слушать, да и глядеть. А местами — просто разглядывать, как разглядывает зритель старопечатные либо рукописные книжки с буквицами-картинками.
Для этого непревзойденно подошла и основная декорация: расквадраченный на ячейки-соты портал сцены — будто бы срез современной многоэтажки, в каждой комнате бьется своя жизнь. Сюда непревзойденно вписываются и автор-рассказчик (Дмитрий Певцов), и вознесенные лифтом на небеса души погибших людей, настолько дорогих и возлюбленных героем, и православные иерархи, произносящие высказывания как с амвона.
А периодически на затемненные ячейки этих земных и небесных этажей выразительно транслируются «иллюстрации к роману» — древнерусская азбука, славянские орнаменты, исторические даты. И оказывается, что театральная условность отлично смешивается с житийной условностью романа. Но вот что умопомрачительно: когда в спектакль врываются психические сцены, выставленные нам во полностью достоверных, практически исторически-буквальных декорациях, — с лоханями, лавками, огнем в закопченной печи, — они совсем не смотрятся посторонними вкраплениями. И даже жив волк (браво дрессировщикам!) не переигрывает проф артистов. Он внушительно развлекается с мальчиком-Арсением (с данной ролью замечательно совладевает десятилетний Никита Кашеваров) и внушительно терзает напавшего разбойника.
А Станиславский, думаю, был бы рад, увидав «бытовые» эпизоды этого спектакля. Зарождающуюся любовь Арсения (дебютная роль Евгения Кананыхина) и Устины (Алиса Гребенщикова), душераздирающую по накалу чувств сцену родов и погибели Устины, псковские приключения странника, ставшего юродивым…
Евгений Водолазкин поведал о собственном новеньком романе "Оправдание острова"
Показать истоки российского склада ума, той «таинственной российской души» — эта задачка была главной и для создателя романа, и для постановщиков спектакля. Идея о том, что время нелинейно, что все культурные слои нашей общей истории спят в наших душах как общая прапамять, как нечто самое принципиальное, основополагающее — одна из любимых у Водолазкина. Отсюда нарочитое вкрапление в текст романа о Средневековье нынешней лексики вроде «информация» либо «хипстер». В спектакле эти анахронизмы весьма театрально представлены сценой про современного археолога, который как бы втюрился, будучи на раскопках, в одинокую провинциалку с ребенком на руках, но так и не отважился создать ей предложение…
И это — иллюстрация к очередной важной мысли спектакля: пугливое не-действие порочно не наименее, чем совершенный дурной поступок. Отмолить его бывает сложнее.
Скит, куда в конце жизни удаляется Лавр, больше всего припоминает полузаброшенную автобусную остановку где-нибудь на проселочной дороге в глубинке. Так и ожидаешь, что мимо данной кельи на данный момент промчит дребезжащий пазик. И это — тоже очевидное напоминание нам, сейчас живущим, о пути, который проходит любой вне зависимости от того, в котором веке проистекает его земная жизнь. В сути, всякое житие праведника — это рассказ о искуплении грехов и преодолении соблазнов, о неизбежности выбора, который обязан совершать человек.
История средневековой чумы и исцеления от нее, естественно, рифмуется с нынешней ситуацией. Но не данная тема добавляет спектаклю злободневности.
— Знакомые с текстами Шекспира и Данте, мы больше знаем о складе ума их современников, лучше представляем для себя личность европейца, чем истоки духовного склада нашего соотечественника, — отмечает Эдуард Бояков. — Спектаклем «Лавр» нам хотелось показать личность российского средневекового человека, истоки формирования его православной души.
Интернациональный Чеховский театральный фестиваль пройдет в Москве в летнюю пору 2021 года
Этому осознанию почти во всем помогает и богатое музыкальное сопровождении спектакля — до этого всего тут хотелось бы отметить Варвару Котову (вокал, гусли и колесная лира).
Евгений Водолазкин, оценивая спектакль, произнес: «Я хорошо понимаю текст романа, его инсценировка виртуозна. А спектакль вышел так четкий по тональности, что мне показалось, как будто тут задействованы не только лишь все 5 эмоций зрительского восприятия, но к тому же шестое чувство».
Не понимаю, как насчет шестого, но чутье, кроме зрения и слуха, буквально было включено: запахи ладана, луговых травок и сожженных поленьев публика в подходящих сценах ощущала ясно.
МХАТ в крайнее время брал курс на восстановление на собственных подмостках «огромного стиля». Спектакль «Лавр» — еще одна веха на этом пути.