Пьесу по мотивам фельетонного романа Салтыкова-Щедрина "Современная идиллия" написал полвека назад Сергей Михалков, в его инсценировке она получила название "Балалайкин и К" и впервые явилась зрителю в постановке Георгия Товстоногова на сцене "Современника". Разгар застоя ХХ века прекрасно рифмовался с периодом реакции века ХIХ, описанного Щедриным.
Театр Вахтангова завершил первые премьерные показы "Войны и мира" Туминаса
Но не политические аллюзии интересуют Газарова в первую очередь. В центре его внимания — история оподления человека. Именно трансформация человеческой души, возвышенной и прекрасной, превращение ее в мелкую душонку обывателя, способного ради собственной выгоды пойти на что угодно, вплоть до преступления — вот что ставит режиссер в фокус исследования.
Парадоксальным образом спектакль, повествующий о таких печальных метаморфозах, получился на редкость ярким, заразительно-смешным. Словом, перед нами — настоящая трагикомедия, не угнетающая, а очищающая душу живительным юмором.
Едва ли не основную роль в постановке играет массовка. Это почти балет из шести мужских персонажей. Они то и дело молчаливо вмешиваются в диалоги героев, грозят им, нашептывают, подталкивают, а то и вытаскивают на первый план. Словом, символизируют не то внутренние страхи героев, не то непреодолимые внешние обстоятельства.
Сценография спектакля остроумна и проста (художник Владимир Арефьев). Вместо задника — стена, словно собранная из мелких деревянных плашек. Она временами распахивается наподобие ширмы, являя нам и вовсе уж инфернальный мир. Зазеркалье? Подсознание? Неведомое будущее? А собранные из таких же плашек гигантские колеса превращаются то в уютные диваны, то в основание пирамиды для неустойчивого равновесия, на которой балансируют герои. Ведь нравственный выбор — он всегда такой шаткий…
Обжорство, карты, дамочки легкого поведения — это все не грехи, грех — вольнодумие. Но не политические аллюзии в центре спектакля, а история оподления человека
При этом временами на сцене являются вполне себе реалистичные предметы вроде канцелярского стола с зеленым сукном или полосатой надувной колбасы — такие устанавливают на аэродромах для выяснения направления ветра. Прозрачная метафора людей-флюгеров.
Салтыков-Щедрин, подобно современным постмодернистам, сталкивает своего главного героя Рассказчика (Сергей Климов) с известными литературными персонажами — Молчалиным и Глумовым (Сергей Чонишвили). Причем последний, как выясняется, точнее самого адепта "умеренности и аккуратности" усвоил главное правило наступившей эпохи: погодить. То есть не рассуждать, не размышлять, книг не читать, поступков не совершать, а замереть в ожидании, предаваясь радостям растительной жизни. Его кредо — "победить в себе всякое буйство духа. Удивлять мир отсутствием поступков и опрятностью чувств". Обжорство, карты, дамочки легкого поведения — это все не грехи, грех — вольнодумие.
Театр МОСТ поставил спектакль о любимой женщине Достоевского
Газаров — певец плоти. Ах, с каким аппетитным юмором рисует он нам эти поначалу такие вроде бы милые грешки — обжорство по ночам, потому что не спится. Стремление понять логику квартального надзирателя (Сергей Серов)… Сцена в его кабинете, пожалуй, одна из лучших в спектакле. Каждая актерская работа здесь — шедевр. И все же отметим особо Артемия Савостьянова в роли Молодкина и Альберта Хасиева в образе адвоката Балалайкина. Если один поражает зал своим голосом, то другой — прямо-таки акробатической пластикой. Словом, перед нами разворачивается не просто драматическое действо, но своего рода и мюзикл, и балет. И примечательно, что этот синтетический спектакль, с калейдоскопической быстротой меняющий мизансцены, идет без сучка и задоринки: актеры не допускают ни одного лишнего движения, ни грана какой-либо осечки, помарки.
Говорят, дорога в ад вымощена благими намерениями. "Балалайкин и К" уточняет — благонамеренными намерениями. И какими же невинными выглядят поначалу соблазны этого пути…